«Снежный барс» Сергей Бершов – единственный украинский альпинист, трижды побывавший на самой высокой точке планеты – Эвересте. Автор единственного в истории ночного восхождения на «крышу мира», совершивший тринадцать подъемов на семь вершин восьмитысячников, один из претендентов на звание самого выдающегося харьковчанина в конкурсе «Звезды Слобожанщины».

Об экстремальных ситуациях, расценках на Гималайские экспедиции и планах на 2008 год мэтр отечественного альпинизма поделился с читателями газеты «Главное».

– Чем бы вы занимались, не будь на планете Земля гор?

− Трудно сказать. Ведь начинал я электриком, слесарем, работал маляром-высотником. Но чего-то в жизни хотелось, не мог сидеть на месте. Увлекали путешествия. Еще до занятий альпинизмом в 16 лет «проглотил» всего Джека Лондона, читал О. Генри, приключенческую литературу.

Еще, конечно, имеет огромное значение человек, который привлек к занятиям. У меня был замечательный учитель – Владимир Поберезовский. Я тогда работал на заводе, а он пришел после ХПИ, организовал секцию альпинизма. Очень эмоционально и много рассказывал о горах, пригласил на лыжах потренироваться, а когда я сам все увидел, то понял – для чего мне это надо.

– Какой у вас распорядок дня?

– Встаю в 6 утра. После сборов 80-го года уже более 25 лет я каждый день бегаю по утрам приблизительно 8 км. Потом общая физическая подготовка: свои упражнения, растягивания, качаюсь – всего около полутора часов. Два раза в неделю футбол с сауной, один раз баскетбол, плавание 2-3 раза в неделю, иногда, если готовлюсь к экспедиции, бегаю 15-20 км. В моем возрасте новых качеств уже не приобретешь (С. Бершову – 60 лет – авт.), главное – поддержать форму. Когда лежит снег, на лыжах пробегаю 18-20 км, в выходные дни – 30-40 км. Для высотных восхождений я работаю на выносливость, поэтому практикую длительные тренировки.

– В чем-то приходится себе отказывать?

– Я ни в чем себе не отказываю, но все употребляю в меру. Специального питания нет. В горах, конечно, по-другому. Применяем биологически активные добавки, витамины. На высоте пьем дистиллированную воду, потому что там организм работает совершенно иначе: вымываются соли, начинают сыпаться пломбы, зубы. Без минеральных добавок – это уже проверено опытом – в экспедиции очень сложно.

– Альпинизм – экстремальный вид спорта. Вам ведь приходилось хоронить самых близких людей. С годами изменилось отношения к опасности?

– К смерти нельзя привыкнуть. У меня в 1974 году погибла под камнепадом жена Тамара. Надо было как-то выходить из стресса. Я тогда остался вдвоем с четырехлетним сыном. Пришлось настраивать себя, убеждать. Задумывался даже, а надо ли продолжать заниматься дальше? Но если серьезно посмотреть, то в нашей жизни опасности не меньше, чем в горах. Если говорить, что дал мне альпинизм, то, прежде всего, это умение выживать в любых условиях. Возьмите войну в Афганистане. Есть такая статистика, что те ребята, которые занимались туризмом и альпинизмом, в большинстве своем выжили. У людей была определенная подготовка к выживанию. Я много читал на эту тему, что-то понял с годами. Сегодня я убежден, что любой молодой человек должен уметь не замерзнуть ночью в лесу, выжить в любых условиях. У меня были подобные ситуации. Например, зимнее восхождение на пик Коммунизма в 1985 году. Две команды пошли соревноваться на опережение. Взошли, а спуститься засветло не успели. Фонари сели. Ветер. Поземка. Температура зашкаливала на нашем термометре за – 50°С. Плюс ветер, а это реально уже по антарктическим меркам – 80°С. Стало ясно, что палаток мы не найдем. Лопат, чтобы окопаться в снегу, тоже нет. Мы с Мишей Туркевичем приняли решение искать ледовую трещину. Когда нашли, то все, кто там был – человек двенадцать – забились в трещину и провели в ней целую ночь. Временами задувало, засыпало мелким снегом. Пить и есть было нечего. Я не давал ребятам спать, чтобы не обморозиться. В итоге все выжили.

– А страшно бывало?

– В 1990 году южная стена Лхоцзе (8516 м.) – самое сложное для меня техническое восхождение. Великий альпинист Рейнхольд Месснер (покоритель всех 14-ти восьмитысячников) сказал, что это маршрут XXI века. Вот на эту гору мы поднялись в 6 часов вечера уже в сумерках. И когда начали спускаться, напарник, как мы говорим, «отъехал», то есть просто перестал идти. У него были боли внутренних органов, он через каждые три метра останавливался. Мы спускались всю ночь. Это было страшно, потому что не знали – сможем ли дойти. Пальцы на ногах я уже не чувствовал. Чтобы разогревать конечности, резко болтал ногами и постоянно шевелил пальцами. Руки все время контролировал. Пока ты их контролируешь – ты живешь. В таких экстремальных ситуациях, как только тебе становится хорошо – все, конец. Напарник потерял чувствительность, у него кислород на клеточном уровне вымываться начал (ему потом отрезали все пальцы на руках и ногах). Мы были вдвоем. Уйти, естественно, я не мог. Траверс 40 метров он шел больше часа. Это был запредельный момент.

– Какие тогда посещали мысли?

– Вспоминал жену, детей, друзей. Анализировал все произошедшее в жизни. Еще дурные мысли были, когда ног уже не чувствовал, мол, если пальцы отрежут, то буду приезжать в горы отдыхать, а не покорять вершины. В таких критических ситуациях все мысли о том, как выжить...

– Часто говорят о моральном аспекте, когда во имя спасения одних альпинистов приходится оставлять в горах на верную гибель других. Что вы думаете по этому поводу?

– В моей карьере был один такой случай. Я его описал в книге. В 1986 году сборная СССР совершала зимнее восхождение на пик Коммунизма... Поднималась и команда из Ташкента. Двое узбекских альпинистов сорвались с высоты 7000 м, пролетели метров 500 по склону. К ним подошли ребята из Свердловска, сообщили руководству, что один погиб, а второй еще жив, но уже без сознания. Мороз минус 40°С, приближается ночь. Тогда один из руководителей взял на себя ответственность, сказал: укутайте пострадавшего, а сами спускайтесь. На первый взгляд, аморальное решение, а на самом деле единственно верное: в противном случае было бы четыре трупа. Транспортировать этого человека в лагерь ребята были не в состоянии, а к утру замерзли бы сами.

– Альпинизм всегда был дорогим видом спорта. Сколько сейчас стоит Гималайская экспедиция?

– В каждой стране своя такса. Например, за право восхождения на Эверест со стороны Непала с одного человека берут 10 тыс. долларов. Со стороны Тибета надо заплатить 4,5 тыс. долларов. В Непале за восьмитысячники ниже Джомолунгмы, стоимость восхождения семерых человек – около 10 тыс. долларов. В Каракоруме иные цены: порядка 9 тысяч за К-2, и чуть меньше за другие восьмитысячники. Плюс снаряжение: гималайский личный набор стоит 5,5 тыс. долларов. Добавьте к этому общественное снаряжение. Кислородные баллоны, базовые палатки, кухня, питание, дорога туда и обратно. Если суммарно, то на Эверест экспедиция стоит около 10 тыс. долларов с человека. Это дешево, потому что в коммерческих фирмах восхождение со стороны Непала обойдется в 65 тыс. долларов. Сюда входит организация промежуточных лагерей, обеспечение кислородом, доставка всех грузов. Клиент только должен прилететь в Непал со своим снаряжением и пройти дистанцию. Со стороны Тибета на Эверест российская альпиндустрия сейчас предлагает восхождение по цене 25 тыс. долларов или 20 тыс. евро. Промежуточные лагеря, питание, кислород – все организовывают шерпы.

– В последнее время популярными становятся коммерческие восхождения. Ваше отношение к ним?

– Я отношусь совершенно нормально. На Эверест много людей идут. Считается, что взошло около 2000 человек, а погибло 200. По статистике, каждый десятый. Но реально лезут гораздо больше, чем доходят до вершины, хотя все хотят взойти на высшую точку планеты. Некоторые считают, что если заплатил, то меня доведут опытные гиды. Но ни один гид не станет вместо тебя ноги переставлять. Многие думают, что, мол, если я надену кислородную маску, то уже обязательно взойду. А на высоте 8 500 м кислород заканчивается и человек – рыба без воды. Нести его никто не сможет. Из-за этого происходит много трагических случаев.

– Какие планы на 2008 год?

– Мы планируем в этом году экспедицию на три восьмитысячника Каракорума: Броуд-пик, Гашербрум II и Хидден-пик. Ориентировочно она должна состояться с 15 июня по первые числа августа. Задача подняться как минимум на одну, а максимум – на три вершины. В прошлом году совершить восхождение нам не позволила погода. Мы, конечно, знали, что в этом районе Каракорума бывают сильные снегопады. Но чтобы настолько!.. Даже те, кто были здесь раньше, сказали, что подобная непогода большая редкость. Кроме того, в конце лета собираемся помочь харьковским незрячим альпинистам подняться на Эльбрус. А вообще, будь у нас средства, мы могли бы взойти на все восьмитысячники за два года.

Автор: Владимир Чистилин.