Человек, который встретил медведя Автор: Заплатин М.  Кто-то внушил человеку, что он "царь" природы. А между тем это положение весьма спорно. Автор этих строк встретился как-то в тайге с медведем-шатуном и сполна прочувствовал, кто там царь.
Народы европейского Севера, Урала, Сибири издавна чувствовали к медведю боязливое обожание. Его громадная сила и выдающийся ум вызывали у них представление о существе божественного происхождения, одаренном разумом.
Медведь поражал воображение первобытного охотника тем, что мог вставать на задние лапы и ходить на них, как человек. В борьбе с ним люди убеждались, что медведь хитер и смекалист, умеет запутывать следы, делать предупреждающие знаки. Ни об одном звере не рассказывалось столько невероятных историй, сколько о нем.
Суеверные предки многих северных народностей наделяли медведя антропоморфическими способностями. В мифологии мансийского народа было принято считать, что один из родов северососьвинских манси берет начало от медведя.
Самый характерный сюжет так называемого пермского звериного стиля - изображение головы медведя в жертвенной позе. У предков уральских аборигенов - манси был распространен обычай снимать с убитого зверя шкуру вместе с головой и лапами и укладывать в переднем углу жилища на стол так, чтобы морда находилась на лапах. После этого начинался обряд, названный медвежьим праздником.
Начинался праздник со священного поклонения убитому зверю, чтобы оказать ему почести, задобрить его дух. Часть празднества отводилась пляскам, костюмированным представлениям, веселью, шуткам, остроумию. И до наших дней этот ритуал дожил именно своей театрализованной половиной.
Мансийский поэт Юван Шесталов говорит о нем так: "Медвежий праздник-праздник охотников с острыми словами, крылатой пляской, нежной песней, волшебной музыкой. На этом празднике можно драться, но не кулаками, а острым словом, песней-стрелою, огненными плясками".
Охотничьи традиции своих предков сохраняют и современные манси. Я бывал с ними в далеких таежных углах за Уралом. Много слышал от них о забавных и трагических встречах с медведями.
В северососьвинском селе Няксимволе я часто посещал своего бывшего проводника-манси Мартына Анямова. Тянуло меня к нему еще и потому, что хотелось лишний раз поговорить с его замечательным отцом - старым оленеводом Ильей Васильевичем.
Илья Васильевич в свое время слыл также отличным охотником. На его счету ровно тридцать убитых медведей. Последний зверь не оказался роковым. Напротив, был добыт при весьма забавных обстоятельствах.
Январь - стояло время. Лютовал мороз. Лес был изрисован куржаком. Охотник шел на лыжах. В левой руке держал длинный шест, которым сбивал зависших на ветвях подстреленных белок. В правой он нес только что убитого глухаря.
Уже заканчивался короткий зимний день. Карман лузана был полон беличьих шкурок. Но вот залаяла собака: опять белка! Подстрелил и ее. Но она застряла на ветвях.
Стоял охотник под деревом и долго сшибал шестом тушку зверька. Наконец достал белку. С силой воткнул шест в снег рядом с лыжей. И в тот же миг палка качнулась, из-под неё взвился столб снежной пыли. Илья от испуга выронил глухаря, мгновенно сбросил с ног лыжи, отскочил в сторону. Вместе с ним отбежала и собака.
Оттуда, где был воткнут шест, на человека смотрела медвежья морда. Через секунду-другую она скрылась под снегом. Илья понял, что шестом угодил в берлогу и разбудил зверя. Еще отбежал, спрятался за дерево, приготовил ружье. Взглянул в опасную сторону: медведь уже удирал в глубь тайги.
Охотник бросился преследовать его. Надежда была только на ружье и собственные силы: собака боялась зверя. Но не долго шел по следу Илья: медведь не успел далеко скрыться. Вскоре произошла встреча. Зверь ждал охотника. Стоял на задних лапах, но не двигался с места. Подергивал носом, водил мордой из стороны в сторону. Словно искал человека по запаху. Перед выстрелом Илья успел заметить, что глаза медведя облеплены хлопьевидным снежным куржаком.
- Он из теплой берлоги выскочил! Глаза-то и заслезились от холода. Слиплись от снега. Ослеп совсем. Не видел меня. Только носом чуял, - так весело рассказывал старик Анямов о своем последнем медведе.
Мартын, младший сын Ильи Васильевича, родился на горной тундре вишерского хребта Яны-Ёмти в Пермской области. Вырос. Стал помогать отцу-оленеводу. Решил тоже стать медвежатником. Долго усваивал наставления старика, учился премудростям медвежьей охоты. И однажды, в начале зимы, собрался с напарником на медведя-шатуна.
- Ты на него не иди, когда он будет след свой закрывать! - предупреждал отец.
Мартын с товарищем запрягли трех оленей в нарты, поехали в район поисков. В условленном месте привязали животных к дереву. Сами разошлись в разные стороны. Найти след шатуна посчастливилось Мартыну. Самолюбие не позволило вернуться за напарником. Юноша с молодой горячностью устремилcя по следу: "Я должен один справиться с хозяином тайги!". Повезло парню: впереди услышал истошный лай собаки. Пошел быстрее. И скоро заметил, что через след медведя легла только что сломанная елочка. В азарте особого внимания на нее не обратил. Но когда через сотню шагов увидел вторую елочку, так же лежащую поперек медвежьей дорожки, вспомнил слова отца. Подумал: "Зверь закрывает свой след. Предупреждает, чтобы я не шел за ним".
От этого еще больше разгорелся юношеский задор: "Струсить? Вернуться?.. Ни за что!" И еще шибче заскользил на лыжах.
Но горячность эта чуть не погубила Мартына. Зверь появился перед ним неожиданно: бежал на охотника обратно по своему следу. Мартын приложился к ружью, прицелился, нажал на спусковой крючок - осечка. Еще прицел - снова осечка. А зверю оставалось сделать несколько прыжков. Охотник хотел сбросить лыжи и отскочить в сторону - запуталась нога в ремнях.
Один миг - и мохнатая глыба сбила его с ног. Две мощные когтистые лапы ударили по плечу, вдавили Мартына в снег. Он едва успел выставить вперед локоть левой руки, чтобы защитить лицо.
Медвежья лапа накрыла голову, в череп вонзились острые когти. Но в ту же секунду собака вцепилась в заднюю ногу зверя, помешав ему содрать кожу с головы охотника.
Как сквозь сон Мартын услышал жалобный визг: ударом лапы медведь сорвал с себя пса. Парень потерял сознание. Спустя некоторое время очнулся. Кровь заливала глаза. Но успел рассмотреть молчаливую сцену: медведь сидел в отдалении, в другой стороне - собака. Животные зло смотрели друг на друга.
Мартын осторожно потянулся к ружью, которое валялось в снегу рядом. Зверь угадал намерение охотника - бросился к нему, опять придавил лапами. Перед глазами снова замелькали желтые клыки. Успел защитить локтем лицо. Но верный друг собака повторила атаку - вцепилась в мохнатый зад медведя.
В этот момент лютым врагом зверя был пес, неистово защищавший хозяина. Медведь рванул было на своего ненавистника, но тот увернулся. И решил, видимо, шатун, что спайку человека и собаки ему не разрушить. Словно проклиная неудачу, он пустился наутек. В тайге долго раздавался торжествующий лай.
Мартын силился вынуть из ружья гильзу с осечкой, чтобы сделать сигнальный выстрел, - безуспешно. Пытался подняться на ноги - не сумел, ослаб от потери крови. Пряча от холода и снега изжеванную зверем руку, пополз по своему следу в сторону оставленных оленей.
Полз долго. Обессилел совсем. Но до оленей добрался. Отвязать животных от дерева не сумел: снова потерял сознание. В таком положении и нашел его напарник. Поспешно привез к отцу, который успел вовремя оказать помощь.
После выздоровления Мартына старик имел с ним серьезный разговор. Сын понял, что к наставлениям опытных родителей и стариков надо прислушиваться. Искалеченная рука и глубокие борозды на голове долго напоминали ему о трагическом случае в его жизни. Он никогда больше не ходил один на медведя-шатуна.
Бродить по мансийской тайге приходилось и мне. Но я всегда гнал от себя мысль о встрече с медведем.
По всему таежному северу рассказывают, что такая встреча страшна и опасна. Да и как не бояться, когда мохнатый хозяин тайги отличается свирепым нравом, обладает огромной силой и быстро бегает, несмотря на кажущуюся неуклюжесть.
Еще более опасно столкнуться в зимнее время с медведем-шатуном. Потревоженный в своем логове и насильственно выжитый из него, он лишается естественного состояния зимней спячки. Поэтому не ждите добродушия от шатуна - злого, голодного зверя, больше всего ненавидящего человека.
С таким-то медведем и столкнул меня случай, как говорят, лицом к лицу.
Вот повесть об этой встрече.
Мы снимали фильм о буднях охотников-манси на реке Тапсуе, таежном притоке Северной Сосьвы. Жили в старинной избушке Тапсватпауле, принадлежащей молодому охотнику Устину Анемгурову.
Двадцать четвертый день ноября выдался ясным и морозным. Нам надоело томительное ожидание оленьего каравана для выезда из тайги. Решили развеять тоску на охоте. Обычно для киносъемки мы уходили по живописному руслу речки Хулюм к мыскам кедрачей, где часто встречали тетеревов и рябчиков. Это место в шутку прозвали "заказником".
На этот раз разошлись каждый по своему маршруту. Мой помощник Валерий надел лыжи, повесил на плечо мелкашку и ушел в "заказник". Наш третий товарищ, художник Толя, сходил вверх по Тапсую, но вскоре вернулся и засел в избе за рисование. Я ушел без лыж последним, надев на себя два фотоаппарата и ружье.
Сначала заглянул в тот кедровый мысок с тремя соснами, который виден из окна нашей избы. Там великолепные коряги - вывороченные с корнями деревья, похожие на "лесных осьминогов", разметавших по сторонам сухие щупальца.
Солнце мутным пятном уже склонялось к лесу в стороне "заказника". Туда же вела и лыжня Валерия. Встретились с ним у кедрача.
Он возвращался с трофеем - держал за крыло рябчика.
- Находился досыта! - сказал мой товарищ.
- А я немного поброжу и тоже поверну к дому...
В оранжевых лучах вечернего солнца заснеженный лес выглядел сказочным. Вокруг стояли оцепеневшие деревья в бледно-голубых снежных шубах. Легкий полумрак синел под неподвижными ветвями. А над лесом полыхало золотисто-красноватое зарево заходящего солнца.
Темный кедрач остался позади. Я вышел в светлый низкорослый соснячок, какой обычно растет в сырых местах тайги. Привычная тишина леса неожиданно нарушилась - захлопал крыльями взлетевший с земли глухарь.
Птица грудью пробуривала пушистый снег - осталась глубокая борозда. Села на дерево где-то поблизости. Я стал осторожно выслеживать. Высматривал вершину каждой сосны.
Что-то треснуло впереди несколько раз - так "стреляют" от мороза деревья. После этого послышалось: кто-то раза четыре преувеличенно громко полоснул по дереву плохо отточенной пилой. Не сразу сообразил, откуда исходят эти звуки.
Затем, как под ударом молнии, я пригнулся - раздалось прерывистое рычание, грозное, предупреждающее. И в тот же миг меж сосен увидел бегущую под углом ко мне мохнатую рыжую копну. Душу обдало холодом: "Медведь!"
Рыжий ком рявкнул еще и с хрустом скрылся в ржавой хвое лежащего передо мной кедра. И сразу все стихло. Казалось, зверь юркнул в берлогу.
Испытал ли я страх? Безусловно. Но не почувствовал того панического испуга, который, говорят, возникает при подобных ситуациях. Только сильно забилось сердце. И реально представилась смертельная опасность.
Вспомнил, что в стволах ружья патроны с дробью. Быстро заменил их на заряды с пулями.
За кедром было тихо. Я осторожно начал пятиться - отходить по своим следам обратно в кедрач. Все время оглядывался, прислушивался. Попытался ускорить шаг. Но бежать не удалось: снег был глубоким. В эти минуты мне не хватало только крыльев!
Незаметно проскочил кедрач. Вышел на открытое русло речки. Вытер пот с лица. Громко откашлялся. Здесь, мне казалось, я был в безопасности.
Дорогой размышлял о случившемся. Припомнил все опасные моменты, после которых оставался живым: прыжок с горящего и падающего самолета на фронте, посадка с комплектом зависших бомб. Вспомнил, как тонул в пороге на забайкальской реке Чаре. А теперь ушел от медведя...
Подумал о том, что не проявил паники и отчаяния. Мне начинало казаться, что сердцебиение и печальные мысли, возможно, были напрасными.
Однако случай мог бы закончиться трагически. Я не подозревал, что именно в эти минуты моих размышлений медведь рыскал по лесу, искал меня. Даже больше: как выяснилось потом, он выслеживал меня еще до встречи с Валерием! Но об этом немного позже...
Я решил, что о столкновении со зверем надо поделиться с Устином. Он охотник опытный и знает, как надо поступить, если медведя придется выжить из берлоги.
Устин оказался в нашей избе. Он заметил, как я молча извлек из ружья патроны с пулями.
- Ты, видать, хочешь торэва-ойку встретить? - начал манси с усмешкой.
- А я только что с ним повстречался...
Охотник хитровато улыбнулся, не обратив внимания на мою реплику.
- Не советую с таким другом знакомиться...
Серьезно и спокойно я сказал своим ребятам:
- Мог бы сейчас к вам не вернуться...
Валерий с Толей уставились на меня. На лице Устина недоумение: выходит - не шучу! Пришлось выложить им недавнюю историю. И предложить:
- Надо завтра же сходить с собаками: возможно, там берлога или временное пристанище шатуна...
Устин видит, дело нешуточное.
- Ладно, посмотрим завтра, - согласился он. На лице - заметно озабочен появлением зверя вблизи своего жилья.
Долго рассуждали. Составляли план похода на завтра. Устин похвалил меня за то, что я нашел глухаря и не выстрелил по нему: находящийся поблизости медведь принял бы выстрел на свой счет и определенно ринулся на меня. И тем более опасен был бы выстрел дробью по самому медведю. Хорошо и то, что я не закричал: зверь мог бы потянуться за кричащим человеком.
Когда охотник узнал, что я хотел идти к нему с известием, он запротестовал:
- Что ты! Акулине об этом нельзя говорить!..
Акулина - его жена. По старым мансийским обычаям, женщина не должна знать о нахождении берлоги медведя - ей об этом не говорят. А Устин строго придерживался заветов своих дедов.
Ночь прошла бессонно. С тревогой ожидали похода с ружьями и кинокамерой к возможной берлоге. Предполагалась вторая, не менее опасная, встреча со зверем.
Очень рано утром пришел Устин. И с волнением сказал мне:
- Иди, смотри на следы своего тезки: ночью возле моей избы проходил. Лапа - сорок шестой размер!..
Пошли смотреть. Действительно в сорока метрах от жилья охотника прошел медведь: на пушистом снегу большие, широко расставленные следы лап.
Устин заметно рад тому, что зверь покинул район его дома: неприятное было соседство! Стал размышлять:
- Значит, мохнатый берлогу бросил! Или совсем ее не было там, где вы встретились. Это, наверное, шатун, которого на Лепле или Нюрумье охотники подняли из берлоги. Теперь он шибко злой на человека. А ты, Михаил Александрович, считай, что родился в рубашке!..
Мне чуточку грустно: рассчитывал на съемку медвежьей охоты, а зверь ушел... Да и Устин заявил, что ему теперь незачем идти с собаками. И разделить компанию отказался: ему надо срочно заканчивать новые лыжи.
- Ну что ж, наверно, пойдем втроем? - спросил я друзей.
Получил два ответа:
- Без сомнения!..
- Конечно!..
Мне казалось, что медведя уже нет на старом месте. Лишь один процент был в пользу вот такого предположения: что если мимо избы прошел другой шатун, а "мой" остался?..
По моим следам мы осторожно подошли к месту встречи с медведем. Вблизи пенька, где я остановился вчера, следы моих унтов пересекали отпечатки лап. Зверь бежал быстро, размашисто. С большой осторожностью приблизились мы к поваленному кедру, за которым скрылся медведь. Предполагаемой берлоги там не оказалось. Зато весь снег вокруг дерева был перепахан следами.
Ребята смотрели на меня с удивлением.
- Я не завидую вам, - качал головой Валерий.
Следы рассказали нам следующую картину. Когда мы разошлись с Валеркой на Хулюме, сразу к этому месту вышел из леса медведь. Расселся на снегу, оставив следы передних лап. Видно, смотрел на разошедшихся в разные стороны людей.
Потом отпечатки лап повели в кедрач, куда направился и я. Мы оба шли на параллельных курсах в поразительной близости друг от друга.
Но вот я достиг кедрача, круто развернулся навстречу медведю, не подозревая, что иду на опасность. Зверь почуял мое приближение, остановился. Судя по беспорядочным следам, заволновался, стал бродить из стороны в сторону: к нему шел человек!
Неожиданно с земли взлетел глухарь. Увлеченный его поиском, я не мог подозревать о близости зверя. А он, по-видимому, еще более распалялся моим бесцеремонным приближением. И когда терпение его иссякло, угрожающе зарычал.
По трехметровым прыжкам медведя мы проследили, как он пробежал к поваленному кедру, чтобы укрыться за ним. Сидел там широко расставив передние лапы. Ждал, чтобы в удобный момент наброситься на меня. Как выяснилось, нас разделяло расстояние всего в двадцать шагов! Они-то и решили исход встречи в мою пользу: на этом рубеже я увидел медведя.
- А если бы он не рявкнул и вы не увидели бы его? - спрашивает Толя.
- Я определенно шел бы дальше, прямо к лежащему кедру...
- Вот тут-то мохнатый и прихватил бы вас! - заключил Валерий.
Невольно представилась следующая картина: сделай я еще несколько шагов - и они, возможно, стали бы роковыми. Значит, меня спас лежачий кедрач!
- А если бы на пути медведя не было поваленного кедра? - продолжал художник.
- Он помчался бы прямо на меня!..
Картина на снегу убедила нас в том, что я поступил правильно. Пользуясь затишьем за кедром, ушел обратно по своим следам. Хруст снега под моими ногами медведь, очевидно, принял за приближение к нему. Он потерял время, за которое я успел уйти подальше.
И все-таки он вышел из укрытия, когда ему надоело ждать мое медленное "приближение". Следы рассказали нам: медведь рванул в мою сторону, вышел на след от унтов, пересек его и прыжками помчался в том же направлении. Но я в это время уже успел выйти на открытое снежное поле речки Хулюма. И круто повернул по нему в противоположную сторону. Это спутало зверя. В одном месте он сделал небольшой круг. Очевидно, принюхивался, пытался обнаружить меня по запаху.
Медведь порыскал по лесу и направился туда же, куда ушел я, - к избе Устина. Не нашел меня, где-то отлежался, а ночью прошел мимо жилья охотника.
Через несколько дней жена Устина Акулина все-таки узнала об истории с медведем. Встретив меня как-то утром у реки, улыбнулась и поздоровалась так:
- Пася, пася, тапсватторэвойка!..
Это я теперь стал так называться - Тапсватторэвойка. Значит: "Человек, который встретил медведя на берегу Тапсуя".
|
